феномен этого человека еще ждет своих исследований. его жизнь, творчество, даже смерть необыкновенны. кажется что за 42 года (1954-1996) он успел прожить несколько десятков жизней. сейчас все что он сделал - слишком рядом и трудно осознается. одно могу сказать, его музыка - для меня почти единственная, которую я могу слушать в любом настроении. кассеты с его "Ибливым опоссумом" и "Воробьиной ораторией" валяются везде по квартире и перемещаются вслед за мной. а ведь я не очень то люблю музыку, классику вообще ненавижу.

ниже размещены
 

- - - - - - - - - - - - - - - - - -- - ------ - - - - - - - - - -- ---

Cергей Курехин: самолету и человеку.

Ленин — гриб

Тогда известность среди широкой аудитории принесли именно эти выступления.
Да, естественно. Эти мудацкие грибы. 

Аквариум

Ты уже не играл в Аквариуме, но выпустил два альбома Гребенщикова.
Я выпустил на Курицце "Русский Альбом" и "Песни Вертинского" не потому что, что это мне нравится, а потому что было необходимо, чтобы фирма продолжалась. Мне Аквариум совсем не нравится. Мне перестал нравиться Аквариум после того, как я уже перестал с ним работать. Последнее время видна уже деградация, они так и не сделали ничего, на мой взгляд, интересного вообще. Я же ценю в первую очередь музыку, а не имидж группы, не историю группы, не мифологию, не легенду.

Может быть, потому что ты не вписался в этот стиль? Аквариум же был группой дилетантов.
Нет-нет, не совсем это. Наоборот, я и Джорджа, и Боба довольно давно знал. Я играл тогда в Колоколе -- Большой Железный Колокол -- а они еще только первые концерты начинали делать, были новички. Они мне тогда очень нравились: такие замечательные. Я никогда на самом деле не ценил профессионализм, потому что я вообще до сих пор не понимаю, что это такое. Меня на самом деле всю жизнь считали, с одной стороны, непрофессиональным, а, с другой стороны, наоборот. То есть среди дилетантов считали, что я профессионал, а среди профессионалов считали, что я дилетант. Просто абсурд. Я же вообще никакой не джазовый пианист, я никогда не был. Мне это так противно, когда мне говорят, что я джазовый пианист: я джаза никогда не играл по большому счету.

Джаз

"Осенние Ритмы" состояли как бы из частей: выступает оркестр Голощекина - половина зала сидит слушает, половина пьет пиво, потом выступает Курехин, Чекасин, Тарасов, Архангельск - те, кто слушали, выползают покурить и выпить пива в буфет, а те, кто пили пиво, заползают в зал.
Все правильно.

У меня приятель был в клубе "Квадрат" - он говорит, что им чуть ли не официально запрещали ходить в клуб к Кану.
Вполне возможно. Нет, дело в том, что я совершенно не мыслю джаз оторванным от Америки - ну как он может быть оторван от Америки? Потому что джаз - помимо всего, ты его представляешь сразу, когда играют черные, когда они играют в маленьких клубах, когда... Ну, все связано с Америкой. И образ джаза - американский. А вносить в джаз элементы национальной культуры - это х...я все.

Поп-Механика

Слушать невозможно
Да и не надо слушать. Она же не для того, чтобы ее слушать.

А есть какие-то приличные видеозаписи? Сведенные, официальные...
В Японии фильм вышел... Поп-Механика же - явление не музыкальное, поэтому я сейчас говорю, что я не называю "Поп-Механикой" потому, чтобы побольше... На самом деле гигантское количество концертов было отснято, со многими знаменитыми музыкантами.

Насколько в Поп-Механике творчество было коллективное?
Никогда не было вообще коллективного творчества.

То есть никто ничего в Поп-Механику не вносил?
Никогда. Никогда.

Ты это не приветствовал или сами музыканты ничего не могли придумать?
Я даже не думал, чтобы кто-то мог вносить. Я брал конкретных людей только исходя из того, как они нужны для данного куска программы. Скажем, в программе нужно просто что-нибудь визжащее на саксофоне: естественно, приглашается Сергей Летов.

И ты говоришь ...
Вот здесь ты визжишь. А здесь ты чавкаешь.

А потом ты ему говорил: "Что ж ты, сука, не так визжал?"
Нет, никогда не говорил. Потому что то, что проходит, меня уже перестает интересовать. И уже не изменить просто. Какой смысл говорить: "Не так визжал". Нет -- раз визжал, значит так и должно было быть.

Настолько эфемерно
Конечно, абсолютно.

Но ведь это фиксировалось на пластинки. Не могу понять, зачем ты это делал?
Могу объяснить, в чем дело. Можно исходить из того, что у человека есть в жизни какое-то дело и он им занимается и все силы тратит на него. Это главное, это его лицо. А я считал своей деятельностью совершенно другие вещи, и Поп-Механика была какая-то такая, одна из побочных... Я уже тогда музыку для кино много писал и считал, что моя музыкальная отдушина — то, что я делаю в кино. А Поп-Механику я документировал только потому, что мне важно было застолбить элемент эстетики. Одно дело вспоминать, а другое дело: в конкретное время что-то произошло и это документировано. Во всяком случае, вначале это была довольно свежая штука, мне хотелось, чтобы она сохранила свою документальную значимость.

Что ты считаешь более удачным из того, что сделано Поп-Механикой?
Я вообще Поп-Механику не люблю и никогда не любил ее.

Но радость на концертах была видна.
Радость была только тогда, когда всем на сцене, кто был, нравилось играть. Вот это была радость от ощущения новизны происходящего и ощущения того, что все настолько нелепо. Все это совершенно не вяжется ни с представлениями о культуре, об искусстве и обо всем. Поэтому это доставляло какую-то радость всем. И когда это видишь на сцене, тогда это доставляет радость, тогда концерты удачные. А потом это начинало заплесневать, поэтому я все бросил.

Чем же новые проекты отличаются от Поп-Механики?
Если Поп-Механика -- это наслаивание одной шизофрении на другую, то сейчас наоборот: берешь какое-то явление и отбрасываешь от него либо половину, либо кусок. Я уже пробовал на некоторых концертах. Скажем, если это балет, то он идет без музыкального сопровождения. Знаешь, когда в тишине танцуют балерины, это как-то настолько дико. То есть когда явление лишается какой-то составной части. Вот здесь идет по принципу выбрасывания чего-то, оставление чего-то без чего-то имманентно присущего.

А какая публика приходит на эти концерты?
Процентов 10, наверное, тех людей, которые меня знают и как бы представляют, а большинство, я думаю, просто краем уха что-то слышало. Никто же точно не представляет, чем я занимаюсь, вообще. Меня многие узнают и никто не знает. Причем узнают по-разному. Я же говорю, ко мне приезжали брать интервью в свое время очень часто, когда думали, что я писатель-сатирик.

Видимо потому, что у тебя в концерте принимал участие Альтов.
Но он настолько обиделся, просто смертельно... Он начал читать свой монолог, а я просил Юфу и всех остальных, чтобы они его за ноги кусали сзади. Они начали, естественно, его кусать. Мы всегда как-то резвимся, но здесь они просто распоясались и действительно серьезно покусали. Альтов просто рассвирепел, бросил свой монолог и ушел. Очень сильно обиделся. Вообще за этот концерт очень многие обиделись. 

Рок

Никто не понимает, что происходит.
Здесь исчез критерий для оценки деятельности человека в области духа. Уже не понимают грань между пошлостью и чем-то еще, между искусством, умением чего-то делать и наоборот -- вопиющим неумением. Я же ценю чисто сейчас композиторские вещи. А песни мне совсем неинтересны. Потому что в шестидесятых годах было столько классных песен, не то, что сейчас. Я начал ценить чисто профессиональные качества. Песне оригинальностью потрясти очень трудно. С рок-музыкой -- это просто погибель. Я же в песнях ценю музыку. Я ценю, когда что-то чем-то меня задевает. А песни все плохие. А потом я люблю самую радикальную музыку, потому что она всегда свежая. Радикальность -- это свежесть. Когда на ухо что-то совсем новое. Вот только ставишь пластинку и сразу же новое чувствуешь. Либо нравятся уже совсем какие-то немыслимые вещи.
Если все и так проходит, втюхивается, то и нет стимула для поиска каких-то новых музыкальных направлений.
Радикальные возникают только тогда, когда есть общенаправленный мейнстрим. Сейчас нет общенаправленного мейнстрима в России. Кабак слушают. Сейчас кабацкая музыка стала главной музыкой, национальной музыкой, государственной музыкой нашей страны.

ДДТ -- мейнстрим?
Это не мейнстрим. Это стопроцентный ресторан. Радикальное появится только тогда, когда появится мейнстрим и когда радикальность будет заключаться в том, чтобы пришибить мейнстрим.

Люди ищут: а кто же консерваторы, а нет консерваторов.
Да, консерваторов нет — не с кем бороться. Тогда надо бороться с западной музыкой. Выбрать западную музыку в качестве объекта для борьбы. 

Запад

Натыкался ли ты на какое-то противодействие на Западе?
Нет-нет, такого почти никогда не было. Зависит от того, на самом деле, что я хочу. Потому что мне по большому счету интересно, там тоже самое неадекватное. В Америке был престижный конкурс Телониуса Монка. На самом деле я - единственный, кто заслужил аплодисменты зала. Единственный. Потому что там было так тоскливо... Все остальные были настолько беспомощные, еле трепыхались... Но меня единственного, кого попросили не играть дальше. Все как бы доигрывали - мне в начале второй песни сказали: "Извините, пожалуйста, не надо больше играть. Не надо". И зал как раз - там мало людей сидело, человек сорок, наверное, всего, поскольку он закрытый, они начали аплодировать. На самом деле я Монка люблю больше, может быть, чем все они вместе взятые... Надо было играть музыку Монка. А мне кажется, что в Монке самое главное - его корявость. Я вот так пальцы сделал и не менял интервал просто. Я вот так вот играл: "Та-та, та-та, та-та, та-та, та-та-та-та", а это так ужасно выглядит. Ну, ладно, неважно.

С чувством юмора там плохо.
Да какой там юмор. Это совершенно другое. Там победитель должен был выступать с Марсалисом. Для меня это было настолько все дико. Я еще туда приехал как раз после концерта с Зорном, а с Зорном - там творилось... Мы там катались по полу, визжали, японцев там каких-то притащили.

Но здесь на концертах какие-то там директора ДК бегали, рвали на себе волосы.
На Западе такое тоже довольно часто. Очень часто музыканты отказывались делать то, что я просил. Тоже очень много противодействия. В основном, это на Среднем Западе происходило. Когда просишь трубачей попрыгать во время исполнения -- просто они категорически отказываются: это противоречит представлению о том, что такое искусство. Они все серьезно же делают. Искусство -- это серьезное занятие. Никаких глупостей быть, конечно, не должно. Для них это карьера: а вдруг его увидит кто-то, как он прыгает -- и его не возьмут в серьезный симфонический оркестр никогда. Но это в Америке -- в Европе попроще, конечно: там отвязанность сильнее. Я очень много езжу. Я в Германии по-прежнему очень много бываю. В Нью-Йорке мы с Приговым вместе выступали на фестивале-конференции по "contemporary poetry". "Современная поэзия" как-то язык не поворачивается сказать. Что я делал? Ну, я Пригова держал на руках, мы пели, танцевали, играли на рояле, переводили друг друга на разные языки -- вправляли мозги американцам.

А как американцы относятся к вправлению мозгов?
Давайте все-таки о более частном говорить. Проблема космоса, проблема жизни. Сразу спросите: что такое смысл жизни? "Смыслом жизни называется. . . " и дальше текст. 

Наука и религия

А с наукой?
С наукой все понятнее, гораздо проще. С наукой все в порядке.

То, что ты делаешь -- это ведь скорее наука, чем религия.
Да нет, ты начинаешь такие глупости говорить из школьного учебника. "Враждебна ли наука истинной религии?" Или "Может ли наука быть религиозной?" Или "Противоречит ли знание вере?". Но это глупо. Это журнал "Наука и религия", вопросы оттуда. 

Культура и религия

Политика

А ты не знаешь?
Нет, но нужно стремиться к знанию. С позиции 40-летнего человека...

Это Гражданская Оборона. Что ты скажешь о Егоре Летове?
Он несомненно очень хороший человек и несомненно талантлив, я, правда, пока не понимаю в чем. По крайней мере то, что он делает мне неинтересно совсем, вообще. А как человек он для меня представляет интерес определенный не взглядами, а. .. Томск этот город?

Омск.
Тем, что в городе Омске слушают американскую гаражную музыку, и это самое главное, это главное его достоинство. А вот я послушал "Прыг-скок" - это ужасная, конечно, гадость. А потом, нельзя радикализм делать в качестве основной идеологии, это как бы не может быть идеологией. А у Егора это стало идеологией. Он приглашал меня на концерты, которые здесь были, я не пошел. Вообще, любой радикализм не может быть идеологией, он может быть лишь на уровне искусства. Нужно быть радикальным, это все понимают... С Лимоновым на самом деле сложнее, потому что Лимонов прекрасный писатель. Я слежу за Лимоновым, потому что Лимонов мне интересен. Мне не интересен Жириновский, потому что я знаю Жарикова и очень его люблю, а когда появился Жириновский, Жариков его просто создал. Лимонов в своей книге пишет о том, как Жариков создал Жириновского, но он просто преуменьшает Жарикова. Я прекрасно представлял, как это все происходило и, уверяю вас, Жариков сделал просто Жириновского, поэтому Жириновский фигура не интересная. А Жарикова я на самом деле люблю. Каждый человек в чем-то талантлив, а Жариков талантлив в том, что он такой гениальный провокатор, это один из немногих людей, кто может быть всегда радикальным: крайне левым или крайне правым — это не играет никакой роли.

Ты встречался с Лимоновым лично? Дело в том, что даже некоторые единомышленники Лимонова считают его человеком скучным.
Нет, не встречался. Мне не хочется разрушать иллюзии. Каждый человек живет в мире, где большинство вещей достаточно иллюзорны,и я для себя хорошо понимаю, что у меня много иллюзий, которые я хотел бы себе оставить. Мне, наверное, не хотелось бы говорить с Лимоновым, мне и с Жариковым говорить не о чем, но заочно... Вот скажем, вы любите группу Битлз? Вот и я никогда не буду слушать, даже если пластинки дома будут лежать, но заочно я люблю, т.е. я люблю образ или что-то еще такое. Вот я и говорю, что я очень люблю искусство, а под искусством я имею в виду то, что оторвано от жизни.

А жизнь не любишь ни фига?
Очень люблю. Я просто верный последователь некоторых хорошо известных российских философов. Я четко отделяю жизнь от искусства, я стараюсь любить и то, и другое и не смешивать одно с другим. Это такая сознательная шизофрения: чтобы жизнь жила сама по себе, а искусство само по себе. Когда это путается, я стараюсь разграничить, чтобы это оставалось неслиянным. Я не верю в цельного человека, это все мечта: добиваться, идти в одном направлении. Мне просто очень нравится искусство. Вот вы про Баркашова спросили. Баркашов практик, наверное, а мне нравится на уровне разговора. Это приятно: вот, скажем, русская идея, хорошая классная идея, но ее ведь невозможно воплотить в жизнь, потому что ее нельзя ни в коем случае воплощать в жизнь, потому что это полная х..я, глупость, б.., и пое...ь для оп....их, б...ь, мудаков. Но сама идея красивая. 

Логика

А ты можешь привести какой-нибудь пример функционирования подобной логики?
Из глобальных примеров, из того, что было в Поп-Механике тогда, то это, насколько я помню, ни в рок-музыке, ни в джазе никто не занимался визуальными средствами. А в Поп-Механике в этом не было ничего логического: просто вот идет, идет что-то, должно быть музыкальное развитие (это было в конце 80-х), а тут, скажем, х...я какая-нибудь из другой области: кто-то е....я, скажем, сразу -- шок. Это элементарные вещи, к театру это не имеет никакого отношения, это просто обычная логика. Вот играет пианист (я сам делал такие вещи), все идет нормально, нормально... Другой пианист в то время: играл медленно, а сейчас заиграл быстро. А я считаю: вот играл медленно, надо смену -- начинает надоедать, но надо не играть быстро, не играть на рояле, а что-нибудь, б.., вообще другое. Чтобы другая область притягивалась, которая к музицированию, к построению фразы, гармонии не имеет никакого отношения: мешок е......я, скажем, с потолка.

А эти идеи приходят спонтанно или ты думаешь об этом?
Думаю, конечно. Просто это так органично внутри, а придумываешь какие-то конкретные примеры. Перед концертом за 2 недели я буду уже в состоянии гончей по следу. Я представляю себе концерт, все составные части, кто откуда должен появиться, какая эстетика должна быть.

А какие внутренние запреты у тебя существуют?
Только моя внутренняя цензура.

Это какая-то осознанная цензура или это на уровне чувства?
Главное, чтобы не было вещей, которые мне не нравятся. Меня не интересует понятие пошлости. Для меня, конечно. Вот если мне здесь нужна пошлость -- значит, подойдет.

Бывает ли после концерта чувство (не на уровне прокатило-не прокатило, а радикально), что ты ошибался, что все оказалось глупостью?
Да нет, такого чувства не было. Я настолько уверен, что все так и надо делать, с другой стороны многое не получалось по ощущению. Были удачные концерты, были неудачные, но в основе своей я все делал правильно. Бывали разные случаи, проколы, но без этого не бывает. Тем более, я делаю всего одну репетицию, и большинство людей ничего не знает, это только я могу представить.

Какой у тебя концерт любимый, когда ты сделал все, что хотел?
Я не знаю, у меня на самом деле те любимые концерты, которые все считают неудачными. У меня же совершенно другие... Понимаете, то, что считается плюсом, для меня минус, и наоборот.
1997
 

-- - - - --- - ----- - - - - - - ------- --- - - - ------

 Поминальные заметки о Сергее Курёхине.

Мы живем и умираем в удивительное время. Акценты смещены. Почти всё зыбко и неопределенно. Более того, вчерашнее близкое тебе вдруг становится далеким и непонятным окружающим. Ну, положим, критики никогда не понимали, чем мы занимаемся, но при этом честно ничего о непонятном не писали, кроме констатации фактов. К примеру, итогом одной из весьма немногочисленных статей о Курехине являлось сообщение, что в очередной «Поп-механике» принимали участие 463 человека и 1 козел. Что означали эскапады Курехина? Почему в них с радостью принимали участие не только питерские рокеры, но и такие артисты как Штоколов или Кола Бельды?

Собственно говоря, что-то написать о Курехине побудила меня встреча в московском метро. Как-то, едучи после полуночи, я сфокусировал взгляд на сидящих напротив молодых людях. Они беседовали о каких-то крайне несовременных вещах, типа Вечности или Бесконечности. Один из них вежливо спросил меня, не Алексей ли я Летов? Я уточнил свое имя. Они извинились и попросили разрешения задать вопрос - правда ли Курехин был в конце жизни фашистом? Я ответил, что «Поп-механика» давала представление в пользу кандидата от Национал-Большевистской партии на выборах в Ленинграде. Последовали другие вопросы, которых уже не помню.

Смею заметить, что для нашей критики, для журналистов и музыковедов Курехин был крайне нежелательным явлением. Сергей был чрезвычайно эрудированным человеком во многих областях. Причем он не только очень хорошо знал современную музыку, но и философию и культурологию. Казалось бы, зачем читать популярному модному музыканту Густава Шпета или (выменивать в советское время) книжки британской школы философии языка. Во времена создания «Популярной механики» (название принадлежит Ефиму Семеновичу Барбану - по названию книжек научно-популярной серии Ферсмана) и даже чуть раньше, во времена «Crazy Music Orchestra» Сергея привлекали французские структуралисты. Как раз здесь и таится загадка феномена «Популярной механики», которая не была только музыкальным представлением. Не была она вместе с тем и стилем жизни, как, например, питерский рок или сибирский пост-панк или московский андеграунд.

Что это было? Для участников - праздник! Грандиозная многоуровневая, мультикодовая компиляция, слепленная по-советски, то есть импровизационно, с энтузиазмом, и весьма неформально. До конца 90-х музыканты выступали практически бесплатно. Впрочем, об участниках - после.

Недавно я наткнулся книжку Тома Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест», перевод которой посвящен Сергею Курехину и Сергею Хренову (замечу, что последний был в первой половине 80-х наряду с Александром Каном одним из главных организаторов Новой Импровизационной Музыки в Питере). Да, внешне акции Курехина похожи на «приколы» Веселых Проказников Кена Кизи. Я сначала подумал, не повлияла ли книжка Вулфа и деятельность Кизи на акции Сергея Курехина? Вряд ли - недостаточно знал Курехин английский. Сходство это - чисто внешнее. В деятельности Курехина было много игры, и совсем не было ни борьбы, ни квази-религиозного пафоса. Я, по крайней мере, что-то подобное помню лишь однажды. Мы записывали дуэтом (синтезатор «Prophet» + бас-кларнет) музыку к фильму Саввы Кулиша «Трагедия в стиле рок», эпизод с коммуной наркоманов. Фильм, камера их как бы осуждали, но вопреки этому Курехин удивительным образом смог создать ощущение их триумфа, несмотря на распад и гибель. Сочетание музыки и изображения не понравилось режиссеру и в итоге в фильм вошел один из более тривиальных, конформистских последующих музыкальных дублей (изображение было закольцовано, после первого - наиболее удачного - мы сыграли подряд еще несколько раз). И в то же время музыка Курехина несводима к инфляции ценностей, как, например, вся музыка Владимира Чекасина. Чекасин постоянно пытался догнать Курехина, сымитировать его оркестр. Но неудачно. Тогда для меня, как для участника обеих проектов, разница состояла в том, что оркестр Курехина -был ансамблем индивидуальностей. Каждый солист в «Механике» играл, казалось, сам себя. Софья Губайдулина как-то сказала мне, что если Стравинский оперировал интервалами, сочиняя музыку, то Шнитке так же оперирует стилями, как нотами. Курехин сочинял «Поп-Механики» из конкретных людей, со всеми особенностями их импровизационного дара и сценического и жизненного поведения. Потому это был праздник невиданной самореализации для каждого музыканта. У Чекасина же солист один - он сам. Все остальные музыканты разного уровня сведены к роли музыкальных автоматов, от которых ничего не зависит. Сыграешь - хорошо, не сыграешь - тоже ничего страшного. Если художественный нигилизм Чекасина скрашивался его виртуозной игрой на саксофоне (надо признать: в довольно-таки старорежимной манере), то инструментальная роль Курехина в «Поп-мехах» была невелика. Он никогда не играл соло в кульминационных моментах, а во многих концертах вообще не играл, а только дирижировал и руководил музыкантами и актерами, исполняя прыжки, летая по воздуху и т. п. «Поп-мех» несомненно принадлежал к карнавальной культуре, но не с инверсией оппозиций, а с их переведением в многомерное неевклидово пространство. Большой торжественный концерт, посвященный Дню Милиции, в котором «Соловей» Алябьева исполняется одновременно с выступлением ансамбля песни и пляски КГБ, а Кола Бельды поет «Увезу тебя я в тундру» в сопровождении группы «Кино», пионеры-горнисты отдают салют гигантской раскрашенной пенопластовой «Венере Милосской», Тимур Новиков и Африка представляют «традиционную русскую забаву - битву динозавра со змеей». Мало-помалу хаотические тенденции усиливаются - и вот стадион, затаив дыхание, слушает фри-джазовое духовое трио (думаю случай беспрецедентный с мировой практике), но в конце концов все - духовой оркестр моряков, камерный симфонический и народный (балалайки и т. п.) в сопровождении дюжины электрогитар от монстров питерского рока - сливаются в унисоне целотонного рифа! Танец Гаркуши («Аукцыонъ»), бегут стада ослов и пони, мартышки едут на велосипедиках!! Это еще не все: поверх рифа - рёв и визг саксофона, звук, заслоняющий всё!!!

Высшей точкой всего этого были концерты весной 1989 года в Ленинграде. Зарубежные же выступления показали, что европейская публика не принимает веселого безумия. Тупоумные немецкие зеленые бросились «защищать» козла в Мёрсе, представленного недостаточно уважительно. Австрийцы оскорбились за недостаточно уважительное, по их мнению, отношение к фольклорному ансамблю. Запад не понял и не мог принять смещения планов реальности. Прославленная «Поп-механика» вызывала разочарование. К тому же все исполнено было довольно-таки по-советски. Почти как у московской группы «ДК». Репетиции занимали не более 3 часов перед представлением. «Искусство, приобретая стиль, превращается в товар». Курехин всегда был выше того, что он делает. По-своему он был очень гордым человеком. Весьма иронично относился он к тому, что называли «советским джазом». Начиная с середины 80-х он уже не участвует в советских джазовых фестивалях вне Ленинграда. Да и в Ленинграде только в виде «Поп-меха». Единственные исключения на моей памяти - Пярну'87 и Таллинн'88. Очень показательно его неучастие в организованном Сюзанной Таннер фестивале советского джазового авангарда в Цюрихе в 1989.

Сергей очень остро ощущал модность стиля или человека, который предельно, на его взгляд, выражал дух времени или какую-то тенденцию. Такую «любовь» в разные годы он обращал на Бориса Гребенщикова (этот период я едва застал, я скорее тут интерполирую свое знание Сергея на историю «двух капитанов»), Булучевского (это питерский саксофонист, впоследствии продавец апельсинов на Ситном рынке), Африку, дольше всего на Юрия Каспаряна (гитарист «Кино»). Интересно, что к объектам своего внимания Сергей относился с большой долей иронии. Это была какая-то игра с элементами провокации. Курехин был очень саркастичным человеком, и не всегда эти шутки выглядели добродушными. Была в этом какая-то жестокость. Так, скорее, относится ребенок к любимой игрушке, которую может поломать, если рассердится или забросить под кровать, если она надоест. Насколько мне известно, в общечеловеческом смысле друзей у Курехина не было. Он был ориентирован всецело на свою семью и человеком был очень закрытым. Я мало общался с Сергеем в последние годы его жизни. Однако у нас были общие знакомые, из эпизодических контактов с которыми я могу сделать некоторые выводы о его последнем периоде увлечения «фашизмом». Насколько мне известно, последним увлечением Курехина был Александр Дугин, которого я бы назвал не геополитиком и консервативным революционером, а мифопоэтом. Для Курехина он привлекателен был не только по причине идеологического отрицания буржуазного миропорядка, а скорее ввиду его потрясающей творческой фантазии. Общение с Курехиным произвело на Дугина просто ошеломительное воздействие. Последний раз я видел Курехина в марте 1996-го - последнего года его жизни. Он попытался представить мне своего друга, я тоже стал представляться, но услышал в ответ, что мы уже знакомы: Дугина в присутствии Курехина я просто не узнал! Мне кажется, что увлечение «консервативной революцией» носило у Сергея Курехина такой же характер, как и интерес к Клоду Леви-Строссу, Мишелю Фуко, гитарной музыке Бранко или к музыке Джона Зорна.

В некотором смысле Курехин продолжает определять русскую музыкальную жизнь. Через два месяца после его смерти начался фестиваль памяти Сергея Курехина, проведенный Николаем Дмитриевым. По существу, это были концерты новой музыки в ЦДХ. Длилось все это около 4 месяцев. В Доме Ханжонкова прошел фестиваль фильмов, музыку к которым написал Курехин, - «Страсти по Сергею», сопровождавшийся выставкой. В январе 1997 в Нью-Йорке стараниями ныне покойного Бориса Райскина был проведен «Интердисциплинарный Фестиваль памяти Сергея Курехина» - гигантский 11-дневный фестиваль, в котором приняло участие больше сотни музыкантов, поэтов и художников. Значительная часть фестиваля проходила в Мекке фри-джаза - клубе «Knitting Factory». Самое необычное в фестивале - то, что в нем принимали участие не только новоджазовые музыканты из России, США и русской диаспоры, но и музыканты академического плана. Впервые на сцене» Knitting Factory» зазвучал Шопен и Чайковский! Это вполне в духе Сергея. Вполне, судя по всему, традиционный новоджазовый фестивальчик, посвященный Курехину, прошел в Лондоне (Лео Фейгин). Как и фестиваль Н. Дмитриева он прямого отношения к Курехину, правда, не имел... Второй «Интердисциплинарный Фестиваль памяти Сергея Курехина» в Нью-Йорке состоялся в мае 1998 усилиями Дэвида Гросса. В октябре 1998 наконец-то прошел большой фестиваль во Дворце Молодежи в Питере.

Ну, и, наверное, самая страшная часть, - смерть Курехина была очень странной. Сергей был необыкновенно здоровым человеком, имел просто атлетическое сложение и любил демонстрировать обнаженный торс на репетициях поп-механики. Умер от почти невозможной болезни: саркома сердца. Развитие болезни произошло стремительно. В ноябре он проходил полное онкологическое обследование и был признан здоровым, а в феврале уже задыхался ... В середине восьмидесятых Сергей придумал такой трюк - он играл стремительный пассаж на рояле и ему как будто бы не хватало клавиатуры... Он падал из-за рояля (якобы плохо с сердцем). Мне помнится, как он просил меня и Африку убедить администратора Ленинградского Дома Композиторов, в том, что у него бывают сердечные приступы, и что, было бы здорово, если бы вызвали скорую помощь во время концерта или хотя бы расстегнули рубашку, побрызгали водой и т. п. Исполнялась тогда программа «Новые Сексуальные Игры с Водой» (думаю, название было навеяно Хасселем и Каравайчуком). Получается, он, как Венедикт Ерофеев, как Белый, как многие другие в своем творчестве предвидел собственную смерть.

Цепь этих смертей не прекращается. Организатор первого фестиваля памяти Курехина Борис Райскин по окончания фестиваля покончил с собой (февраль 1997). В октябре 1998 года покончила с собой дочь Курехина Лиза, которая была очень похожа на отца. В прошлом году в день смерти Курехина 9 июля умер его партнер по «Аквариуму» и «Поп-Механике 1» (и такому проекту, как квартет с Курехиным, Гребенщиковым и со мной) Александр Кондрашкин. Умерли некоторые музыканты, принимавшие участие в Поп-механиках», но я не хочу вспоминать дат и деталей.